"Жизнь каждого человека — Божественный дар, и Лиза Глинка знала это лучше многих. Человек, который выбирает так осознанно свою жизнь, отчасти выбирает и смерть." - Людмила Улицкая.
Вчера и сегодня много думаю над фразой доктора Лизы - «Понимаешь, пока сидишь здесь, чувство реальности немного теряется: это где-то там идет война, а тут это просто бла-бла-бла, не чувствуешь ни хрена. Чтобы чувствовать, надо видеть своими глазами». Я до последнего не хотела ничего писать тут сама, потому что понимаю, что лучше меня написали многие любимые мною люди. Нюта, Катя Гардеева, Людмила Улицкая, мой друг Коля. Но тем не менее, не думать и не говорить совсем не получается. До меня обычно не очень быстро доходят трагические новости о смерти дорогих людей, пациентов, о тяжелых катастрофах и трагедиях. Обычно информация поступает в сердце и кровь примерно через два-три часа после услышанного. Так было, когда недавно от рака умер мой дорогой дядя, когда умер Саня и Даня, когда умерла Вера Васильевна... Когда моя сестра серьезно заболела и когда погибли матросы подлодки "Курск" и произошла трагедия в Беслане. Я вспоминаю, как пару месяцев назад гуляла по Ницце и долго стояла у мемориала, посвященного погибшим в теракте пол года назад. Вчера утром до меня тоже дошло не сразу и я подумала, что что-то не то есть в том, что я читаю на фб и потом читаю в новостных лентах. Что-то непонятное и необъяснимое, не поддающееся логике. Через два часа мой умственный компьютер перезагрузился и до меня дошло...
Должна признаться, что вчера и сегодня до меня, наконец, дошло, что мы живем в военное время. Наверно, так происходит потому, что я "сижу тут" и не дую в ус... Мне невыразимо стыдно за это. Стыдно, потому что читая и слушая второй день передачи про доктора Лизу, я понимаю, что время уходит, что люди гибнут, что дети гибнут. Это всего больнее. Дети гибнут на войне, гибнут мгновенно и часто их тела даже невозможно опознать. Параллельно я думаю о паллиативных детских отделениях, где лежат дети, от которых отказались родители и вся их жизнь это поворот с боку на бок и включающийся в палате свет во время кормления. Многие их этих детей с сохранным интеллектом и у персонала не остается другого выбора как связать ребенку руки, чтобы он не ковырял перевязку с запущенным на голове пролежнем. Как, должно быть, много горя видела доктор Лиза, наблюдая за самыми отчаявшимися и несчастными детьми и взрослыми... на войне... "Самое страшное — это как дети реагируют на бомбёжку: они закрывают ушки и падают на землю. Это совсем маленькие дети. Это, наверное, самое страшное, что я видела, — они не плачут, а просто молча это делают." Елизавету Петровну я знала совсем мало, видела много раз в хосписе, здоровалась и знала, что они с Верой Васильевной очень дружат. Я видела Лизу на мероприятиях, иногда слышала о ее жизни от друзей. Но за эти два дня я узнала больше, чем за все эти годы в хосписе.Я нахожусь в шоке и немом молчании от того, что узнала скольких детей спасла доктор Лиза и скольких целовала и оберегала. Много думала о том, что всегда мечтала так жить, но не хватило духу. В юности много думала о том, что хотела бы быть военным врачом и ни разу даже не попыталась воплотить это в реальность. И вдруг стало понятно, что тут мы действительно "это просто бла-бла-бла, не чувствуешь ни хрена". Только сокрушаешься и плачешь, переживаешь и не можешь понять, как это найти останки человека, подорвавшегося на мине.... Равносильно страшно увидеть глаза ребенка, который чувствует, понимает, нуждается и лежит скрученный деформациями и обездвиженный под звуки работающего пульсоксиметра и работающего дезара в паллиативном отделении или ДДИ. Я совсем не знаю, как быть на войне и никогда не слышала звуки выстрелов, я только помню, что мой папа будучи военным после обстрела белого дома, около года по ночам кричал и искал свой автомат. И между тем, моя семья стыдилась на протяжении 10 лет, что я работаю в хосписе. И когда папа увидел ролик по тв о хосписе и мы там перекладывали больного с каталки на кровать, папа плакал и просил меня, чтобы я ушла оттуда. Потом моя семья приняла и стала уважать мой выбор, наверно, это было закономерно спустя столько лет. Невозможно представить каково сейчас семьям погибших... Да мы и не можем представить..
Эти дни я много думаю, слушаю и читаю о докторе Лизе, прекрасных музыкантах, пилотах и репортерах. Как страшно то, что произошло. Как грустно сидеть здесь и бездействовать. Возможна только молитва и добрые мысли за этих людей и об этих людях. Я думаю, что и одновременно мне очень повезло знать Веру Васильевну и еще многих людей. А Вера Васильевна очень любила Лизу и я знаю, что наверняка ей сейчас очень больно. Хотя на Небесах, наверно, не бывает больно... Я верю, что сейчас дорогие друг другу люди вместе. Вера с Лизой. Что они обсуждают новости и подводят итоги того, что удалось сделать за эти годы. Сколько построить хосписов и сколько детей спасти из лап войны.
"Я жду и верю. что война закончится, что все мы перестанем делать и писать друг другу напрасные, злые слова. И что хосписов будет много. И не будет раненых и голодных детей. До встречи, Вера!".
Я тоже очень в это верю, хотя и знаю, что мы не застанем этого. Поэтому, честнее всего будет чтить память этих прекрасных людей. Героических людей. Очень много мыслей о дальнейшей жизни... И что первое я знаю, что нужно победить малодушие... Вечная память тем, кто отдал свою жизнь за любовь. "Главное - это жить любя". И доктор Лиза , Вера, отец Антоний, все погибшие и особенно дети - благовестники любви!
